Парадокс утилитарности с Лиамом Ходжесом

Исследуя парадокс утилитарности с Лиамом Ходжесом

Парадокс утилитарности с Лиамом Ходжесом

Мы встретились с Лиамом Ходжесом в его студии в восточной части Лондона, чтобы поговорить об утилитарности, разнообразии и о том, куда катится этот мир.

LH

По теории глобального футуриста Рэя Курцвейла в течение следующих ста лет общество будет пользоваться благами технологического прогресса, на достижение которых понадобилось бы 20 тысяч лет. Эта теория об ускорении развития интеллекта ведет нас к моменту, отдаленному лет на 30 от достижения технологического эквивалента сингулярности: горизонт событий, за который уже продвинулся прогресс, настолько далек, что человечество в настоящем его виде не может понять, как мир может выглядеть или как многого мы еще достигнем.

Мы не говорим о летающих машинах или ховербордах из «Назад в будущее». Мы даже не говорим о людях, загружающих свое сознание в облако, или трансгуманистических симбиотах. Мы говорим о технологии настолько продвинутой, что мы не в силах представить в рамках наших настоящих парадигм, – у нас для этого в буквальном смысле просто нет слов.

Размах предсказания Курцвейла трудно понять, пока мы не посмотрим на него в контексте достижений последних 30 лет.

LH 3

1988 год: Форд эскорт – самый продаваемый автомобиль в Великобритании шестой год подряд. Маргарет Тэтчер – премьер-министр XX века с самым длинным сроком исполнения полномочий, и хотя уровень безработицы падает, ее разрушительное влияние на британский рабочий класс ведет к заметным последствиям. Рик Эстли возглавляет хит-парады с песней «Never Gonna Give You Up», но его культовый статус в качестве одного из авторов интернет-мемов настолько же далек от него во времени, как и сама мем-культура, потому что создателю Facebook и владельцу сети Instagram Марку Цукербергу еще всего  4 года. Приставка Сега Мега Драйв доступна только в Японии, мы еще в десятилетии от появления Google, а домашние помощники с искусственным интеллектом, умеющие выполнять команды, – персонажи научной фантастики. Это начало конца экономики домашнего хозяйства, последние следы господства бережливости и утилитаризма начинают исчезать, культура потребления меняет передачу, и мы вступаем в новую эру фаст-фэшна и одноразового использования. В 1988 году родился британский дизайнер Лиам Ходжес (Liam Hodges), который вырастет и станет одним из самых впечатляющих экспонатов Британии.

Долгое жаркое лондонское лето близится к концу в момент нашей встречи с Майком, менеджером по оптовым закупкам Лиама, во дворе Silver Building на Ройал Докс. Монолитная брутальная конструкция 60-х годов раньше служила распределительным центром для компаний Carlsberg и Tetley, а потом оказалась на двадцать лет заброшенной. Пристанище целого поколения сквоттеров, место для проведения самых гедонистических андеграундных рейвов 90-х и 2000-х, это здание было восстановлено и отремонтировано в 2015 SODA Architects, чтобы стать креативным центром Лондона.

«Нас тут мало сейчас. Крейг Грин наверху», – рассказывает Майк о своем новом доме в восточной части Лондона. «Просто реновируют все, что находится в восточной части». Вероятно, он прав. Реновация 101: приведите художников, а деньги придут за ними.

Мы отправляемся в студию Лиама Ходжеса на втором этаже и встречаем его самого. Возвышаясь над всеми в комнате, с высоты двухметрового роста Лиам представляет свою коллекцию осень-зима 2018 в черном от головы до пяток. На ногах – кроссовки Disruptors его коллаборации с FILA, в 46-м размере его ступни выглядят в них монолитными и брутальными структурами сами по себе.

В студии чувствуется напряжение: почти 15 человек работают над созданием выкроек, образцов, подготовкой к хранению и так далее, мерный гул и ощутимая страсть вносят в пространство жизнь. Многолюдная студия полна молодыми креативщиками всех сортов и представляет собой микрокосм восточного Лондона с разнообразными представителями рас, религий, национальностей, пола и сексуальных предпочтений, объединенными стремлением к творчеству. Разнообразие скромной команды Лиама Ходжеса – пример истинной энергии созидания: интеграция, редкая в эру диванного активизма в соцсетях, где многие бренды проповедуют публичную открытость, но придерживаются статуса-кво за закрытыми дверями. Лейбл Лиама Ходжеса построен на основе далеко идущих представления и диверсификации, а его твердые убеждения пронизывают все, что он делает, от проектирования коллекций до проектирования его команды.

«Это не то, о чем мы когда-либо думали. Мы здесь не для того, чтобы играть в игры», – говорит Лиам. «Например, мы сотрудничаем с непрофессиональными моделями, потому что для такого типажа я и создаю одежду. Мы не хотим работать только с одним модельным типажом, моя идея в том, что это хорошо только для просмотра. Мы хотим задействовать реальных людей, которые привносят энергию и индивидуальность, это и есть наш бренд. Забавно, что мы поступали так с самого начала, а сейчас столько шума вокруг диверсификации, люди ищут популярность в использовании непрофессиональных моделей, в то время как в Лондоне так работают уже целую вечность. Люди не существуют только в одной плоскости, почему же мы хотим представить себе, как будто это так?»

LH

– Вы говорили, что решили не следовать традиционному пути через Колледж искусств Сentral Saint Martins, когда поступали в университет, потому что не знали, будет ли это полезно на тот момент.  Почему вы так думали?

– 11 лет назад, когда я собирался в университет, мне казалось разумным заниматься модой, потому что в этом сочеталось все то, чем мне нравилось заниматься в художественном колледже. В ней заключалась трехмерная модель творчества, в сочетании с некоторыми элементами изобразительного искусства, графикой и так далее, и это было именно то, к чему я стремился. В те времена появились такие люди как Карри Мунден, Кристофер Шеннон и Эйтор Труп, Ким Джонс только что переехал в Данхилл и создавал совместные проекты с Umbro. Уличная мода только-только заинтересовалась мужской одеждой, а сейчас ее так много. В те времена я помню, что посмотрел на Dazed и i-D или что-то подобное и почувствовал, что это нечто понятное для меня, нечто, с чем я могу работать. А когда я смотрел на университеты типа Central Saint Martins, я чувствовал, что это слишком в духе John Galliano и Alexander McQueen. Они концентрировались на выпуске новых дизайнеров-суперзвезд. Университет Westminster University казался мне более разумным вариантом, там могли понять, кто я и зачем.

– Ваша работа – это плавильный котел разных влияний: утилитарность, спецодежда, хип-хоп, направления субкультур. Вы все смешиваете и создаете свое собственное видение. Считаете ли вы, что сегодня дизайнерам важно получать вдохновение из разных источников, чтобы создать что-то оригинальное?

– Я не думаю, что это необходимо, потому что существует много крупных брендов, которые выбирают одну вещь и делают это очень хорошо, но для меня эклектика – способ проявления эксцентричных частей моей личности. Это отражение того, что мне интересно, отражение эпохи информации и того, как люди воспринимают и обрабатывают разные вещи. До появления интернета вы бы доверились субкультуре, узнали бы, какие мелочи вам необходимы и завели бы их. Теперь же все настолько осведомлены о поп-культуре и обо всем через Instagram и подобное, люди стали гораздо более самоуверенными, комбинируют разные элементы. У людей есть возможность проявлять себя разнообразными способами, и я отражаю это в своем бренде. Вот так я думаю.

LH

– Как вы считаете, почему утилитарность и функциональность стали так популярны за последние несколько сезонов?

– Я думаю, это потому, что люди хотят носить удобную и практичную одежду. Все, что мы делаем, связано с «реальной» одеждой. Мои учителя говорили, что я слишком ориентирован на продажи. В то время меня это немного оскорбило, но на самом деле это хорошо, потому что в конце концов вам нужно что-то продавать. И если вы сможете сделать это что-то хорошим, то людям будет не все равно.

– Что для вас означает утилитарность?

– Для меня утилитарность – все, что нужно для удовлетворения базовых потребностей. Даже простые вещи, например, брюки должны иметь карманы для удобства. Мы никогда не пришиваем куда-нибудь молнию просто для красоты. Если она не исполняет функцию, она не нужна. С нашим брендом многое происходит, но у всего есть причина. Мы используем графику, чтобы рассказать историю, но в функциональном ключе. Все служит потребностям.

– Как выражается эта идея в вашем подходе к сотрудничеству?

– Чтобы сотрудничать продуктивно, нужно понимать, для чего это нужно. Почему мы это делаем? Во время работы с FILA мы получили шанс впервые выпустить кроссовки, также это дало нам доступ к более низким ценам. Когда мы сотрудничаем с кем-то, это должно быть полезно для нас в смысле получения доступа к рынкам или экспертным знаниям, к которым у нас нет доступа отдельно. У нас сейчас есть несколько совместных проектов, которые обещают быть хорошими.

LH

– В своих коллекциях Вы часто поднимаете тему утопии и антиутопии, искаженных представлений о жизни сегодня, как это связано с вашими интересами?

– Я думаю, все это восходит к идее, что мы живем в эпоху перемен и на пути в неизвестность. Забавно, что мы все время стараемся быть позитивным брендом с позитивным посланием в своей основе. Хотя все обрамлено разговорами о будущей антиутопии, мы всегда сфокусированы на идее возможностей во времена хаоса. Мы хотим быть брендом, продвигающим современную идею выхода за пределы меркантильной мысли о том, что чем больше денег – тем лучше жизнь. Мы на стороне людей, делающих свое дело вне зависимости от того, что творится в мире.

– Думаете ли вы, что мир обречен?

– Надеюсь, что нет.

– Что больше всего волнует вас в мире моды сегодня?

– Мне кажется, самое интересное – это новые возможности, потому что никто не знает, куда сегодня движется мир моды. С одной стороны, это странно, так как нет проторенного пути для движения, но с другой стороны, это дает шанс проложить собственный путь и сделать все по-своему, на своих условиях. Я думаю, что перемены – это всегда хорошо. Это тот случай, когда «хаос рождает возможности» или как-то еще. По-моему, это старая военная китайская пословица, которую я где-то прочитал.

– Для кого вы делаете свою одежду?

– Для себя и моих друзей. Или людей, с которыми я бы хотел подружиться. Для всех, кто понимает и кто чувствует себя лучше в нашей одежде. Мы стараемся не думать слишком много. Это должно быть весело, правда?

LH

Мы выходим на улицу за сигаретами. Над головами пульсируют  фуникулеры Emirates Air Line. С подачи британского политика Бориса Джонсона, они появились во время Олимпийских игр в 2012 году для связи между районом Royal Quays и полуостровом Гринвич и перевозили более 10 тысяч человек в день. Сегодня количество сократилось до 2 тысяч, по оценкам критиков, компания теряет 50 тыс. фунтов в неделю. Фуникулеры рождают странное предчувствие и выглядят так, как будто они появились из будущего и из прошлого одновременно, а их полезность – вопрос, который завис в воздухе, как сам фуникулер на канате.

Лиам курит и размышляет о последних пяти годах, прошедших с момента запуска лейбла сразу после окончания школы дизайна, представления своей первой коллекции на лондонской неделе моды через три недели после получения диплома. «Я думаю, что в любом бизнесе имеет смысл планировать движение из точки А в точку В, учитывая, что все что угодно может пойти не так, и будет иметь значение то, каким образом вы будете с этим справляться. Как вы будете уворачиваться от неприятностей, погружаться в них и делать свое дело. Это часть интересной жизни в Лондоне, чтобы уцелеть, придется стать более креативным и изобретательным в планировании своего будущего».

LH
LH

Есть странный парадокс в том, что мы думаем об утилитарности и как она выражается в некоторых самых востребованных произведениях модной индустрии, попадающих на рынок в последние годы. Утилитарность по определению – стремление создать нечто, предназначенное быть полезным в большей степени, чем быть привлекательным. Но наше взаимодействие с одеждой целиком и полностью основано на ее эстетической привлекательности. Возможно, причина комфортного существования Ходжеса внутри одного из самых больших парадоксов уличной моды в том, что он сам по себе – множество парадоксов. Великодушный гигант. Привлекательный плут. Утилитарист и гедонист.

Лиам говорил о состоянии мира моды и о том, как он работает, и казалось, что во многом лейблу Ходжеса помогает находить отклик четкое представление о том, откуда он идет – времена, прожитый опыт, сформировавшие его субкультуры, в сочетании с неизвестностью его дальнейшего пути. 30 лет перемен и прогресса, дистиллированные в каждой коллекции, несут брутальную функциональность форда эскорт, аналоговый шарм Сега Мега Драйв, едкий комментарий политической суматохи и классовой борьбы. Все уравновешивается лентой Instagram и цифровым следом в соперничестве с лучшими, острым пониманием современных и будущих трендов и, самое главное, одеждой, необходимой реальным людям.

Независимо от того, где мы окажемся через 30 лет, мы уверены, что Лиам Ходжес по-прежнему будет актуален. Не только потому, что его одежда построена на прочности и необходимой утилитарности, но и потому, что выглядит она чертовски хорошо.

Комментарии к статье

Ваш комментарий